По пути назад мысли гудят, как улей. Зачем это всё? Кто дал Власову такую команду? И главное — почему он так уверен, что полковник Петров — это удобная мишень? Что-то здесь не сходится. Может, он кого — то выгораживает? Кого?

Эти мысли крутятся в голове, пока я шагаю по ночному лагерю. Луна висит в небе, как чья-то линза.

Вечером, когда я ложусь на своё спальное место, чувствую, что внутри что-то грызёт.

Понимаю, что сейчас что-то рядом происходит. Дерутся, как пауки в банке. Особист интересуется именно тем заданием? Почему? Сверху спустили. И почему он так упорно пытается натравить меня на полковника Петрова?

Знает, что много там моих парней полегло, хочет использовать мою злость.

Такое чувство, что не виновника он ищет, а либо козла отпущения, либо счеты сводит с Петровым.

А может, и того хуже.

Знает, кто двойной агент. И спешит прикрыть того, чтобы быстрее назначили виновного, и дальше не копали…

От автора:

Новый мир и печать Хаоса в моей душе. Пожиратель Миров сбежал от меня, но жаждет реванша. Правда, до встречи с ним меня снова ждут молодость и веселье.

Читать здесь: https://author.today/work/383128

Глава 14

Жду напарника на вертолётной площадке.

— Глеб Беркутов? — резко спрашивает старший лейтенант Горелов, приблизившись ко мне, не удосуживаясь протянуть руку.

Он — старший лейтенант, и всем своим видом подчёркивает это.

Ну, ну, давай.

— На месте, — отвечаю спокойно, хотя его манера сразу раздражает.

Старший лейтенант Горелов кивает, будто уже начальник всей операции, и обводит взглядом вертолётную площадку.

Свет от прожекторов режет лицо, и в этот момент я замечаю его чёткие черты — широкий лоб, нос с легким горбинкой, упрямый подбородок. Волосы коротко стрижены, но аккуратно уложены — и где он в этом бардаке умудряется ухаживать за ними.

— Ждём вертушку, пять минут. Готов? — интересуется он.

— Готов, — ухмыляюсь.

Его бровь дёргается, но он молчит. И правильно. Вдалеке слышу низкий гул — к нам приближается Ми-8. Хлопок лопастей всё ближе. Ветер поднимает песок, дышать становится трудно, рот забивает мелкая пыль.

— На борт быстро! — рявкает Горелов.

Удружил Бессмертный по полной.

Не зря я ждал подвоха с его стороны. Он знал, что я рвусь поквитаться с Джаафаром. Знал, что никто мне не нужен. Зачем приставил того, кто способен только мешаться под ногами? Да ещё и старшего по званию.

Странная рокировка со стороны начальника штаба.

Сажусь в вертолёт, проверяю снаряжение. Автомат на месте, подсумки крепко застегнуты, нож удобно прилёг к бедру. Горелов садится напротив, держится за поручень, будто вертушку трясёт больше, чем могут выдержать его нервы.

Полет короткий, минут пятнадцать. Ни слова — мотор орёт так, что и не поговорить. Лишь мелькает лицо Горелова.

Лучше бы и вовсе не отсвечивало, усмехаюсь я.

Вот же влип.

Наконец, зелёный сигнал. Прыгаем. Небо плотное, как тушь, не разберёшь, где звёзды, где земля. Но мой парашют разворачивается чётко. Приземляюсь в заданной точке, вытягиваю стропы. Рядом шуршит — Горелов уже собирает своё снаряжение.

К нам выходит проводник и информатор в одном лице — афганец Юсуф.

Вижу его издалека — сухопарый мужик, лицо обветренное, скулы резкие, усы густые, но короткие. На нём курта серо-коричневого цвета, на голову намотан тюрбан, из-под которого виднеются редкие пряди седых волос. В руках калашников — старый, но ухоженный.

— Салам алейкум, — говорит он, кивнув.

— Ваалейкум ас-салам, — отвечает Горелов, выговаривая слова с такой старательностью, будто экзамен сдаёт.

Я молчу, осматриваю Юсуфа. Глаза тёмные, но не пустые — в них что-то скрыто, пока не понимаю, что именно.

— Идите за мной, — говорит Юсуф тихо.

Он ведёт нас к небольшой скале, садимся на камни. Луна освещает его лицо, и я замечаю, что он чем-то похож на Джаафара, фото которого мы изучали перед вылетом ещё раз.

— Он там, — говорит Юсуф, махнув в сторону гор. — За кишлаком. Но не один. С ним шестеро. Все с оружием.

— Кто охраняет? — Горелов напрягается, чуть подаётся вперёд.

— Его братья. Люди, которые за него умрут.

Юсуф вынимает из кармана что-то вроде карты — несколько линий, точки. Указывает на одно из мест:

— Здесь пещера. Ночью они спят там. Днём на перевале.

— Успеем подойти? — спрашиваю, пытаясь понять, зачем нас сюда бросили таким составом.

— Если быстро, то да. Но надо тихо.

Старший лейтенант Горелов встаёт, его голос снова звучит, как приказ.

— Двигаемся по плану. Я иду первым, Беркутов прикрывает.

— Так точно, — отвечаю сквозь зубы.

Что-то в его тоне бесит. Может, то, что он пытается казаться умнее? Или то, что Бессмертный отправил нас сюда вдвоём.

Боюсь толку от него не будет, а вот вреда…

Пока я собираюсь с мыслями, Юсуф наклоняется ко мне.

— Не доверяй ему, — шепчет, кивая на Горелова.

Смотрю на него пристально.

Согласен на все сто.

Шагаю по выгоревшей каменистой тропе. Луна, как урезанный фонарь, подсвечивает склон. Афганские горы пахнут сухостью, пылью и чем-то горьковатым. Это запах, который въедается в кожу. Юсуф идет впереди, его фигура будто растворяется в ландшафте. Легкий, тихий, как тень. Он останавливается у развилки, опираясь на кривую палку.

— Решай, Беркут, — шепчет он, оборачиваясь. — Я уведу Горелова по другому следу. А ты туда, где Джаафар. Иди, вон в ту сторону, там тебя встретит мой сын.

Он кивает на тропу справа, за которой темнеют размытые силуэты деревьев. Я молча киваю. Горелов слишком шумный и бестолковый. Мне он только будет мешать.

А та задача, что стоит передо мной, любит тихих.

Юсуф уходит, забирая с собой Горелова. Тот даже не замечает, что я «отстал».

Как с таким ходить в разведку? Только нарваться на пули.

Мать твою! Что вообще такой «боец» делает в Афгане?

Навстречу мне выходит афганец -высокий парень с винтовкой за плечом. Молодой, с острыми чертами лица, как у гончей.

— Я — Валид, сын Юсуфа.

Он без слов кивает на тропу.

Мы идем вдоль реки. Тропы почти нет — только сплошная сырость, камыши да кочки, которые так и норовят выскользнуть из-под ботинок. Река едва слышно журчит рядом, сквозь густую зелень местами поблескивает черной водой. Воздух тут влажный и тягучий,

Валид идет впереди, легкий и уверенный. Каждый его шаг выверен — он знает, куда можно ставить ногу, а где ждёт трясина. Я следую за ним, стараясь идти так же бесшумно.

— Осторожно, — вдруг тихо говорит он, останавливаясь.

Я бросаю взгляд на тропу — впереди змея, свернулась кольцом у края воды. Валид цепляет её концом приклада, аккуратно перекидывает в сторону.

— Здесь часто такое, — объясняет, не оборачиваясь.

Продвигаемся дальше. Камыши становятся гуще, влажность сильнее. Где-то справа слышен плеск — будто обрушился кусок берега реки.

— Там кто-то есть? — спрашиваю шепотом.

— Нет. Здесь никто не ходит, кроме нас, — отвечает Валид так же тихо.

Когда камыши наконец заканчиваются, мы выходим на плоскогорье. Здесь все меняется. Ветер начинает холодить лицо, тропа становится тверже, будто кто-то разбросал по земле острые сколы камней. Вдали виднеются темные силуэты скал.

— Теперь куда? — уточняю я.

— Сначала до тропы, потом обойдем их пост, — отвечает Валид.

Скалы встречают нас тишиной. Здесь нет привычного шума ветра, нет пения птиц, только сухое эхо от каждого нашего шага.

Мы поднимаемся вверх по узкой расщелине. Камни крошатся под руками, падают вниз с глухим звуком. Я крепче прижимаю автомат к груди, чувствую, как ремень впивается в плечо.

Валид впереди ловко преодолевает препятствия.

— Еще немного, — говорит он, оборачиваясь. Его лицо скрыто тенью.

Когда поднимаемся выше, тропа становится шире. Отсюда уже видно долину — она лежит внизу, вся в пятнах черной зелени и склонов. Валид указывает пальцем.